В статье описывается керамика бронзового века, декорированная Һжемчужинамиһ в сочетании с вдавлениями и штампами, которая является основным индикаторным признаком памятников выделяемой нами улахан-сегеленняхской культуры, распространившейся на территории Южной, Юго-Западной и Западной Якутии, вплоть до центральных ее областей, во II тыс. до н.э. Она по ряду параметров (технология изготовления, форма сосудов, орнамент и др.) отличается от устьмильской и имеет черты керамики как материнской ымыяхтахской культуры, так и пришлого населения. Распространение улахан-сегеленняхской культуры в Якутии, судя по всему, не было всеобъемлющим, но охватывало значительную таежную территорию бассейнов Алдана, Олёкмы, Вилюя и средней Лены. Основу пришлого компонента составляли, по-видимому, глазковские племена, проникавшие сюда через верховья этих рек.

В статье приводится история археологического изучения территории Тулагино-Кильдямского наслега и северной части долины Туймаада (Центральная Якутия). Публикуется археологическая карта и полный список 113 объектов археологического наследия, выявленных в Северной Туймааде с 1918 по 2012 гг., дается их хронологическая характеристика. Приводится описание наиболее изученных опорных объектов.

В статье подводятся итоги археологического изучения Ленского района Республики Саха (Якутия). Большой вклад в археологическое изучение района внесли Ленская историко-археологическая экспедиция, Приленская археологическая экспедиция ЯФ СО АН СССР, археологическая экспедиция Якутского государственного университета и археологическая экспедиция Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН. В результате многолетних работ здесь было обнаружено около 50 разнообразных археологических памятников (стоянки, погребение, писаницы, святилища) различного хронологического диапазона – от палеолита до этнографической современности. Все памятники приурочены к берегам рек Лена, Витим, Пеледуй, Нюя, Джерба, Джампа. Промышленное освоение юго-запада республики, связанное с развитием здесь нефтегазового комплекса, создает перспективы интенсификации археологических исследований в районе.
The article sums up the results of the archaeological studies of the Lensky district of the Republic of Sakha (Yakutia The great contribution to the archaeological study of the region was made by the Lenskaya Historical and Archaeological Expedition, the Prilenskaya archaeological expedition of the Yakutsk Branch SB AS USSR, the archaeological expedition of the Yakutsk State University and the archaeological expedition of the Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North of the SB RAS. As a result of many years of works, about 50 various archaeological objects (sites, burials, petroglyphs, sanctuaries) of various chronological ranges from the Paleolithic to ethnographic modernity were discovered here. All objects of archeology are confined to the banks of the rivers Lena, Vitim, Peleduy, Nuya, Djerba, Jampa. Industrial development of the South-West of the Republic, associated with the development of the oil and gas complex, creates prospects for intensifying of archaeological research in the region.

Статья вводит в научный оборот редкий для территории Якутии артефакт – бронзовый топор-кельт, обнаруженный в 2013 г. в Нюрбинском районе Республики Саха (Якутия). Кельт относится к типу безушковых, украшенных линиями, треугольными фестонами и глазками. Похожий топор был найден ранее у пос. Мурья Ленского района Якутии в разрушенном погребении. Аналоги нюрбинскому кельту встречаются на территории лесной и лесостепной зоны Красноярского края и относятся к красноярско-ангарскому типу. Кельты, подобные нюрбинскому, синхронизируются с раннетагарским временем – VII–VI вв. до н.э., а их проникновение в Якутию связывается с носителями цэпаньской культуры раннего железного века из Северного Приангарья.
The article describes a bronze axe (celt) discovered in 2013 near Nyurba in the Republic of Sakha (Yakutia). Such artifacts are rarely found on the territory of Yakutia. The celt belongs to the type of earless axes and is decorated with lines, triangular festoons and eyelets. A similar axe had been found earlier in a ruined burial near the village of Mur'ya in Lensky district of Yakutia. Analogs of the Nyurba Celt are found on the territory of the forest and steppe zones of Krasnoyarsk region and belong to the Krasnoyarsk-Angarsk type. Celts like Nyurba Celt are synchronized with the early stage of the Tagar culture and dated to the VII-VI centuries BC. Their penetration in Yakutia is associated with bearers of Tsepan’ culture of Northern Angara region dated to the Early Iron Age.

Статья посвящена реконструкции интеллектуальной биографии выдающегося ученого и видного общественно-политического деятеля Г. В. Ксенофонтова. Авторы рассматривают становление исследовательской стратегии ученого, реконструируют его научные контакты в отечественной и зарубежной научной среде в рамках Һневидимого колледжаһ. Научное наследие ученого впервые рассматривается в русле евразийского движения в отечественной этнографической науке 1920-1930-х гг., оказавшей значительное влияние на формирование его авторской концепции степной кочевой культуры, центральное место, в которой занимает историческое осмысление мировой истории кочевых народов, где культуре номадов отводится роль Һлокомотиваһ развития человеческой цивилизации. В статье раскрываются теоретико-методологические подходы Г. В. Ксенофонтова в изучении исторических процессов в пространстве степной Евразии, основанные на традициях немецкой этнологической школы, идеях первых евразийцев, а также на марксистской методологии советского этнографического проекта.

В статье рассматривается проблема политической активности граждан PC (Я), их интерес к политической сфере жизни. С научной точки зрения интерпретируются такие понятия, как аполитизм и абсентеизм. Выделяются уникальные особенности этих явлений, предпосылки их образования и необходимость объективной опенки в функционировании современного общества. Исследование базируется на результатах анкетирования жителей г. Якутска, Кобяйского (пос. Сангар, с. Батамай), Жиганского (нос. Жиганск) и Булунского (нос. Тикси, с. Сиктях) районов Республики Саха (Якутия), проведенного в рамках работы экспедиции ҺПлавучий университет на р. Лена - 2017һ. Особое внимание уделено влиянию пространственного фактора (географическое расположение, условия жизнедеятельности) на предрасположенность к аполитичному настрою общества. Анализируется взаимозависимость уровня интереса к политике и доверия к власти, выводятся закономерности функционирования аналитизма в пространстве Республики (Саха) Якутия. Проводится анализ результатов oirpoca по возрастному и гендерному показателям
The article deals with the issue of political activity of citizens of the RS (Y). their interest in the political sphere of From the scientific point of view, such concepts as apolitism and absenteeism are interpreted. The unique features tese phenomena, the prerequisites for their formation and the need for its objective evaluation in the functioning of society arc singled out. The course of preparation for questioning the population is described. The results of the data collection in Yakutsk. Kobyaisky (Sangar village, Batamay village), Zhigansky (Zhigansk village) and :y (Tiksi, Siktyakh) ulus areas are presented in the w ork of the “Floating University on the Lena River 2017’. aasic hypothesis is proposed at the level of comparison in Yakutia, it is checked whether it corresponds to actual The question of the influence of the spatial factor (geographic location, living conditions) on the predisposition re apolitical mood of society is investigated. The interdependence of the level of interest in politics and trust in is analyzed, and regularities in the functioning of apolitism in the territory of the Republic (Sakha) of Yakutia are ed. A comprehensive analysis of the reasons underlying the specific attitude of the republic's citizens to politics as is being conducted. The Appendix contains a sample of the questionnaire and indicative histograms with the of the survey.

В статье раскрывается деятельность одного из ярких представителей якутской интеллигенции - выдающегося государственного и политического деятеля, основоположника якутской советской литературы, ученого Платона Алексеевича Ойунского (1893-1939), по реализации масштабного проекта строительства государственности в форме Якутской Автономной Советской Социалистической Республики и национально-культурному возрождению. Подчеркнута роль Октябрьской революции 1917 г. в судьбе выдвиженцев из представителей коренного населения - членов РСДРП (б), на работу в органы государственного управления. Деятельность одного из лидеров якутских большевиков Ойунского представлена в контексте политической модернизации в русле новой экономической политики 1920-х гг. Показан его вклад в широкое привлечение на ключевые должности интеллектуалов дореволюционного периода в эпоху военного коммунизма и новой экономической политики. При этом особое внимание уделено сложному периоду, связанному с узурпацией политической власти секретарем Якутгуббюро Г.И. Лебедевым. Отображено зарождение широкого автономистского, национально-культурного, краеведческого движения в Якутии, сыгравшего огромную роль в формировании "новой якутской нацию" в XX в.
The article reveals the activities of one of the prominent representatives of the Yakut intelligentsia - an outstanding Ac and political figure, the founder of the Yakut Soviet literature, linguist Platon Alekseevich Oiunsky (1893-1939) the implementation of a large-scale state-building project in the form of the Yakut Autonomous Soviet Socialist public and national cultural revival, which was a modernization in the conditions of an authoritarian, one-party litical system in 1920. The historical continuity is shown in the course of widespread attraction and appointment of the intellectuals of the pre-revolutionary period to national-state construction to key positions. The birth of a broad autonomist, national-cultural, and local lore movement in Yakutia, which played a huge role in the formation of the new Yakut nation in the Soviet Union, is shown.

В данной статье анализируется происхождение этнонима Хангалас. С хангаласцами связан образ родоначальника Эллэя и предводителя всех якутских родов Тыгына. От хангаласцев произошло население не только современного Хангаласского и Мегино-Кангаласского, но и Горного, Олекминского, Сунтарского и Нюрбинского улусов. Хангаласцы также весьма активно участвовали в происхождении якутского населения Абыйского, Момского и Колымских улусов. Хангаласцы традиционно связываются с тюркским племенем канглы и считаются носителями кипчакского компонента в составе народа саха. Канглы считаются потомками ираноязычного Канпой, государства в Средней Азии. По другой версии, канглы сопоставляются с кочевым объединением Гаопой через слово, обозначающее "телегу". Это гипотеза позволила Г.В. Ксенофонтову связать хангаласцев с древними уйгурами, бежавшими в IX в. к племенам да-шивей. В данное время наиболее популярной является версия А.И. Гоголева, связывающая кангаласцев с кыпчакским компонентом в этногенезе саха. Согласно гипотезе А.И. Гоголева и И.В. Константинова, кангаласцы являются последней волной пришельцев с юга, принесших погребения с конем, и связываются с культурой "кыргыс-ётёхов" XVI-XVII вв. Исследователь Ю.А. Зуев обнаруживает канглы среди туматов-дубо и буир-нурских татар. В статье подробно обсуждаются эти версии, а также эвенкийская версия происхождения хангаласцев. Гипотеза тунгусо-веда В.А. Туголукова основана на наличии Кангаласских родов среди приамурских эвенков и отождествлении их с более ранними нанагирами. Данная версия выводит этноним хангалас от одноименного слова в значении Һгусьһ и связывает хангаласцев с качин нами и гипотезой JI.P. Кызласова о происхождении термина "хакас" от слова "хаас".
This article explores the origin of the ethnonym Khangalas. The image of the ancestor of Elleya and the leader of all the Yakut tribes of Tygyn is connected with the Khangalassy people. From Khangalassy people are not only the modem Khangalassky and Mcgino-Khangalassky ulus, but also Gomy (formerly East Kangalassky), Olekminsky, Suntar and Nyurbinsky uluses. Khangalassy people also very actively participated in the origin of the Yakut population of the Abyysky. Momsky and Kolyma uluses. Khangalassy people traditionally connect with the Turkic tribe kangla and are considered to be the carriers of the Kypchak component in the Sakha people. Kanglas arc considered descendants of Iranian-speaking Kangyu. a state in Central Asia. According to another version, the kanglas are compared with the nomadic association of Gaogyui through the word for “cart". This hypothesis allowed G.V. Ksenofontov to connect the Khangalassy people w ith the ancient L'ighurs who fled in the IX century to the tribes of Da-shivey. At this time, the most popular version is A.I. Gogolev, connecting the Kangalassy people w ith the Kypchak component in the ethnogencsis of the Sakha. According to the hypothesis of A.I. Gogolev and I.V. Konstantinov, the Kangalas arc the last wave of strangers from the south, which brought burials with the horse and are associated with the culture of “Kyrgyz-etehev" of the XVI XVII centuries. Researcher Yu.A. Zuev discovers kangly among the Tamat-dubo and Buir-Nur Tatars. ITiis article is discussed these versions in detail. Also, the Evenk version of the origin of the Khangalassy people is discussed. The hypothesis of the Tungusologist V.A. Tugolukov is based on the presence of Kangalassian genera among the Amur Evenks and their identification with earlier nanagirs. This version explains the ethnonym Khangalas from the same name with the meaning “goose". This version of the origin of the Khangalassy people connects them with the Kachin people and the hypothesis of L.R. Kyzlasov about the origin of the term “Khakas" from the word “Haas".

В статье представлена история проникновения книги в Якутию, дан краткий обзор источников по теме, выявлены первые сведения и факты о бытовании книги в крае. В поле внимания автора находится перечень богослужебных книг, отправленных в Ленский острог в 1638 г., отразивший наиболее ранние свидетельства появления книги, факты зарождения купли-продажи и владения частными книгами, круг их владельцев и др. Подробно рассмотрены механизмы формирования книжных собраний духовного ведомства, проанализированы реестры книг, обязательные к выписке по указу Духовной консистории и предписания по открытию походных церквей с книгами для населения кочевого образа жизни. Автор характеризует храмы Якутии как просветительские и духовные центры целенаправленного распространения и рассылки книг, отмечает особенности их обязательной рассылки в церкви Якутии и истоки формирования книжных заказов духовным ведомством у частных книгопродавцов. Значительное место в статье отводится анализу учебных заведений Якутии рассматриваемого периода: их видам, типам, формам владения, территориальному размещению, а также перечню книготорговых фирм, сотрудничавших как с духовными, так и со светскими учебными заведениями. Вызывают интерес география заказов, организация, количественный и качественный состав фондов учебных и учительских библиотек; профили комплектования по печатным каталогам книжных магазинов и циркулярам, а также способы формирования книжных собраний учебных заведений Якутии
The article presents the history of book occurrence in Yakutia, gives a brief review of the literature on this subject, and reveals the first information and facts on the existence of books in this region. The author analyzes the list of service books, sent to the Lensky Ostrog in 1638, which reflects the earliest evidence of book emergence, the facts of origination of private books sale-purchase and possession, the circle of owners, etc. The article reviews the mechanisms of book collections formation of the Religious Department, analyzes the registers of the books obligatory for ordering by the decree of the Ecclesiastical Consistory and the regulations for opening field churches with books for the people with a nomadic way of life. The author characterizes the churches of Yakutia as educational and spiritual centers of targeted dissemination and distribution of books, notes the features of mandatory distribution in the churches of Yakutia and the origins of formation of book orders from private booksellers by the Religious Department. A significant place in the article is given to the educational institutions of Yakutia of the period under review: their sorts, types, forms of ownership, geographic location, and a list of the bookselling firms that collaborated with both spiritual and secular educational institutions. The geography of orders, the organization and the quantitative and qualitative composition of the collections of educational and teachers’ libraries, the acquisition profiles via the printed catalogs of bookstores and the circulars, as well as the formation of book collections of the educational institutions of Yakutia are of great interest